Гудбай, Америка. О-о.

Американцев я невзлюбила в 1990 году. То есть это неправильное слово – невзлюбила. Я вообще  человек  доброжелательный и изначально ко всем отношусь хорошо, просто они меня удивили и даже немного разочаровали. А дело было так.

Я, как любая русская женщина хрен знает в каком поколении, бытовы трудности переношу легко и преодолеваю их непринужденно. Не то, чтобы они мне нравятся – конечно, нет! Я люблю спать на мягкой кровати,  смотреться в красивое зеркало на гнутой серебряной ручке, совершать омовения в джакузи, вкушать салат с авокадо из красивой фарфоровой тарелки, и пить шампанское из узких бокалов с вензелем. Я умею пользоваться столовыми приборами (в том числе вилкой для сардин, двузубой вилочкой для мясных блюд, и никогда не перепутаю нож для хлеба с ножом для выпечки).

Еще я знаю, что приличные люди не кладут в вино лед, а на пиццу – кетчуп. А соль – это белая смерть. Но ежели мне предложат забыться сном на кушетке из досок с наброшенным на нее ватником, посмотреть на себя в дно сковородки и помыться в бочке с дождевой водой, в которой плавают личинки комаров, я особо возмущаться не буду. Подумаешь!

А шампанское я могу выпить даже из пепельницы – если бокала нет. Тоже мне, проблема. А физиомордию, в крайнем случае, можно помазать растительным маслом, на котором до этого пожарили котлеты, а не кремом “Виши”.

И меня искренне удивляют люди, которые переносят бытовые трудности с каким-то странным и непонятным моей русской душе надрывом!  Когда меня в глубоком детстве в белорусской деревне  сестра бабушки загнала сначала в баню по-черному – мыться (при воспоминаниях я содрогаюсь до сих пор!), а потом на русскую печку – спать, я, городская девочка, которая видела печки только на картинках, а бани – в страшных  снах, никаких особых проблем не испытала и к психологу после этого меня никто не водил.

Так вот, в молодости мы были, помнится, в каких-то очередных полях – еще в геологическом прошлом. И с нами в эти самые поля отправили обмениваться опытом трех молодых американцев – очевидно, из хороших семей, потому что  нажрались в хлам спирта на березовых почках они только в первый день. Потом уже не могли. Впрочем, они пробыли с нами недолго….

Сначала их красивые американские лица омрачились, когда мы поставили палатки на берегу реки. Где они собирались жить в лагере с геологами, я не знаю, может, по их мнению, у нас везде стоят симпатичные двухэтажные домики, где и живут геологи (прямо по берегам диких рек), но брезентовые палатки их не вдохновили.

Второй раз пацаны охренели, увидев варево из рыбы, воды и комаров, которое призывно булькало на костре. “Ви будешь это еда?” – спросил меня – хрупкую тогда  блондинку в штормовке один из них. “И ви будешь!” – злобно подумала я про себя, гадливо хихикая над буржуями.

В третий раз они обалдели, попробовав тот самый спирт – откуда наши пацаны его взяли, мне неведомо, но он горел! Синим пламенем. Я, в свои 19 лет  имеющая иммунитет в спиртному – меня под уху с комарами не проймешь никаким спиртом! – с печалью смотрела, как после второй рюмки наши американские партнеры красиво падают за брезентовые палатки и начинают говорить со звездами и нюхать землю –  “смотри, НаташА, цветы!”. Сам ты, бл@дь, НаташА…..

И вообще, я играла на гитаре и мнем было не до них.

Но сначала они держались! Они ходили вместе с нами  по сланцевым месторождениям, всерьез рассуждали о том, как правильно говорить – кварц или кварЕц, и внимательно слушали мои теоретические рассуждения я о шкале Мооса и  московской синеклизе. И кивали.

Но окончательно подкосил их деревянный туалет, который пацаны сколотили недалеко от большого дуба. И положили туда газеты. “Читать?” – спросил меня самый молодой и наивный. Когда я объяснила ему, что не совсем, он отшатнулся. “Ну иди тогда за лопухом, чучело заокеанское!” – посоветовала я ему, показав на репейник, и он отшатнулся еще дальше.

В туалет типа сортир они ходили втроем, стайкой.  Один караулил: “Тут есть медведь!”, второй непосредственно участвовал в процессе, а третий звал свою американскую маму. Мы хихикали, глядя на них из-за кустов и периодически рычали – тогда тот, который был в процессе, исторгал из себя все, что было, без всяких проблем! И бежал в брезентовую палатку  прятаться.

В общем, когда через неделю пришел грузовик с остальными нашими  веселыми бородатыми чуваками, пацаны залезли в кабину и было понятно, что остаться мы их не уговорим. Мы махали им вслед и пели: ” Гуд бай, Америка, о!” И только потом обнаружили, что одной канистры со спиртом нет…..

– Это они прихватили для храбрости! – говорили мы злящимся на нехватку спиртного  чувакам. – Потому что тут есть медведь!

Чуваки пели под гитару песни и вяло материли наших заокеанских партнеров.

Потом директор института геологии, где работал мой первый муж, с которым я и ездила, собственно, в экспедицию, сказал, что  мы опозорили российскую науку перед всей Америкой, при этом стыдно ему за нас как перед Северными, так и перед Южными Штатами!  Ибо, пояснил он, не для того были выписаны из-за океана американские молодые специалисты, чтобы мы на родных просторах научили их жрать неразведенный спирт!

Он так и выразился “жрать”, отчего я поморщилась – в юности я не выражалась грубо сама и не позволяла делать это окружающим, из-за чего пацаны не любили, когда я ходила купаться вместе с ними в холодную горную речку. Потому что я мешала им цветисто высказываться, когда их тела погружались в воду с температурой 3 градуса!

– Мы, – парировала я, – показывали людям, что это  значит – жить в России! – я уже тогда, несмотря на перестройку, была страшной патриоткой и могла  рассуждать на тему моей великой страны часами, вызывая у окружающих недоумение (примерно как сейчас). При этом никто не верил, что я не стебусь, а говорю серьезно.

– Зачем им эта информация? – печально спросил  директор института.

– Для общего развития! Нет ничего лучше, чем окунуться в чужую культурную среду и ощутить на себе ее смрадное дыхание! – глумился Пашка.

– Верните спирт и идите отсюда!

– Мы нечаянно утопили его на переправе! – хором сказали мы, а Макс вышел – он никогда не умел врать. У меня все мужья честны до безобразия – я вообще люблю правдивых  людей, ибо противоположности притягиваются.

– Да что ж все время на переправах спирт-то тонет, а? Хоть бы раз что-то другое в экспедиции утопили!

 Как видите, мое общение с представителями других цивилизаций было чрезвычайно позитивным – для меня. Согласитесь,  я внесла значительный вклад в формирование мнения наших западных партнеров о славянских женщинах?

Я старалась.